Лунная дева

Ильины три поездочки (поэтический вариант)

Посреди поля чистого, На закате красна солнышка, На восходе ясна месяца На заставу богатырскую Собирались на походный совет Славнорусские богатыри. Думу думали, раздумывали, По нарядам снарядилися.

Доставалось Илье Муромцу Ехать в Западную сторону На великий богатырский дозор.

Выезжал Илья Муромец, Доезжал он до росстани, Под ночной тучей западной. Наезжал на белый камень Илья. Из-за тучи месяц выглянул: Прочитай вон, на камени Придорожном надписочка Четко-ясно повысечена:

«Прямо ехать — убитому быть! Влево ехать — женатому быть! Вправо ехать — богатому быть! Все судьбой сие предписано! »

Во глубоком раздумье Илья. Он стоит, сам себе говорит: «Это бог с тобой, что — судьбой: Я готов и с судьбиной на бой! Только выбрать какую судьбу, Чтобы с нею вступить мне в борьбу? Мне в походах жена не нужна, Мне богатство ненадобно. Ах, поеду, молодец, я туда, Где показано убитому быть! »

Навалилась туча черная, Поглотила светлый месяц она. И поехал Илья Муромец На погибель на предписанную Ночью темною-растемною. Вдруг тут из ночной темноты Из-за кустиков низовеньких, Из-за камушков кремневеньких Выглядали, выскакивали Ходовитые разбойнички, Псы ночные подорожнички. Голоса у них горластые, А щиты у них крестастые, На них шлемы, будто ведра вверх дном, Кони-лошади в булатной броне. А заглавный пес-разбойничек Наседает, угрозой грозит: «Стой! Куда, деревенщина? Помолись перед погибелью! »

Добрый молодец не молится, Перед псом он не клонится. Светлый месяц опять выходил, Все убранство на Илье озарил: Заблистал в сорок тысяч шлем, Засияли камни-яхонты Во сто тысяч во гриве у коня, Сам конь выше цен, выше смет! Вот тут-то разбойнички На богатство и обзарилися, Друг друга подзадоривают, Подстрекают, подзуживают: «Мы убьем его, пограбим-ко, Со конем его разлучим-ко! » Илья палицей размахивался Да слегка и приударил вожака, А размяк от удара вожак, Покачнулся, упал, не встал. Из налучника лук тугой, Из колчана калену стрелу Вынимал да пускал Илья В дуб кряковистый разрывчатую. Разрывала, расщепляла стрела Старый дуб во щепу, во черенки.

Череночки да щепочки Разлетелись, угодили они Во разбойников да всех до одного В одночасье погубили подряд! Повернулся ко камени Илья. Надпись старую вычеркивал, Надпись новую надписывал: «Богатырь Илья Муромец Там был, да убит не бывал. Поразъездил дороженьку, Порасчистил широкую! »

Памятник Илье Муромцу в Киеве

Переложение былины «Три поездки Ильи Муромца»

Ездил старый казак Илья Муромец по Руси великой, да наехал на чудо чудное. Лежит на дороге бел горюч камешек, Алатырь называется, а на камне том три надписи. Написаны в тех надписях таковы слова:

Стал Илья думать думу крепкую:

— На что мне, старому, богатым быть? Своего богатства у меня никогда не было, а чужое мне на старости лет не надобно. Да на что мне, старому, женатым быть? Молодую взять — чужая корысть, а старую я и сам не возьму. Поеду туда, где убитым быть.

Поехал Илья Муромец направо. Доехал Илья до леса тёмного, выскочили на него из тёмного леса сорок разбойников. Говорил им Илья, приговаривал:

— Ай же вы, страннички-разбойнички! Вам убить-то меня, старика, славы нет, а отнять у меня нечего — вам и корысти нет. Всего-то у меня денег в карманах семь тысячей, да тесьмяная узда на коне в одну тысячу, да седло кованое в десять тысячей. А коню своему я и цены не знаю: в гриве у него скатен жемчуг, а промеж ушей горят камни самоцветные, не для красы-басы, а ради тёмной ночки осенней, чтоб видеть куда идёт мой добрый конь.

Отвечали ему на то разбойники:

— Ах ты, старая собака, насмехаешься! Что с тобой долго разговаривать!

Да набросились на Илью Муромца.

Соскочил тут Илья с добра коня, снял шапку с буйной головы, стал он шапкой своей помахивать. Куда махнёт — там улица, назад отмахнёт — переулочек, разметал он все сорок разбойников.

Поехал Илья назал к Алатырь-камешку, стирал он надпись старую, писал надпись новую:

«Ездил направо Илья Муромец, а убит не бывал».

Поехал Илья дорожкой прямою, где женатым быть. Долго ли, коротко ли, видит: стоит посреди чиста поля широкий двор, на том дворе высокий терем — палаты белокаменные, в те палаты ведёт резное крыльцо узорчатое. На том крыльце стоит красна девица, коса русая до пояса, говорит Илье таковы слова:

— Ай же ты, удалой добрый молодец! Ты пожалуй ко мне во высокий терем, напою-накормлю тебя хлебом-солью.

Сходил Илья с добра коня, оставлял он коня непривязанного, поднимался на крыльцо узорчатое, заходил с красной девицей в высокий терем. Садились они за столы дубовые, ели-пили весь долгий день до вечера.

Под вечер выходит душечка красна девица из-за стола, говорит старому казаку Илье Муромцу:

— Ай же ты, удалой добрый молодец! Не пойдешь ли ты в спаленку тёплую, на кровать тесовую, на перину пуховую — спать-почивать после дальней дороженьки.

Повела девица Илью Муромца в спальню тёплую, подвела к кровати тесовой, говорит:

— Ты ложись, добрый молодец, к стеночке, а я-то лягу с краешку.

Отвечает ей Илья Муромец:

— Нет, ложись-ка ты, краса-девица к стеночке, а мне, старику, с краешку удобней спать.

Схватил он девицу да кинул на перину мягкую. А кровать та оказалась подложная, провалилась она в погреба глубокие, а с нею и обманщица красна девица.

Выбегал тут Илья на улицу, нашел двери того погреба: колодьем-то они завалены, песками-то они засыпаны. Илья колодья ногами распихивал, пески руками распорхивал, пинал он двери кованые, вышибал из крюков, из замков булатных, выпускал на Божий свет сорок царей да царевичей, сорок королей-королевичей, сорок сильных могучих богатырей. А той обманщице красной девице рубил с плеч буйну голову.

Садился тут Илья Муромец на добра коня, возвращался к Алатырь-камешку, стирал надпись старую, писал надпись новую:

«Ездил прямо Илья Муромец, а женат не бывал».

Поехал тогда Илья по последней дороженьке — где богатым быть. Долго ли, коротко — наехал на три погреба глубокие. Пошёл Илья в те погреба, видит — в них злата да серебра, да белого скатного жемчуга несметные сокровища. Раздарил Илья красно золото нищей братии, чисто серебро раздал каликам да богомольцам, на круглый скатный жемчуг понастроил церквей да монастырей, а себе ничего не оставил.

Вернулся он к Алатырь-камню, стирал надпись старую, писал надпись новую:

«Ездил налево Илья Муромец, а богат не бывал».

На том поездки Ильи Муромца и закончились.

Разговор двух мудрецов

Ирландская сказка

Адна, сын Утидира из коннахтцев, был первым среди филидов Ирландии в учености и искусстве поэзии. Был у него сын по имени Неде. Отправился Неде учиться искусству поэзии в Альбу к Эоху Эхбелу и пробыл у него, пока не преуспел в этом.
Как-то раз гулял он и подошел к берегу моря, ибо считали филиды, что у воды приоткрывается им тайное знание. Вдруг услышал он из волн грустную и тоскливую песнь, и охватило его удивление. Тогда произнес он заклятие волне, дабы открылось ему, в чем тут дело. И узнал он, что сокрушались волны о смерти отца его, Адна, и что платье его отдали Ферхертне, филиду, ставшему первым поэтом.
Пошел Неде к дому и рассказал обо всем своему воспитателю.
— Отправляйся обратно в свои края,— сказал ему Эоху,— ибо нет места нашей мудрости под одной крышей. Мудрость подскажет тебе, что ты первый во всяком искусстве.
Отправился Неде в дорогу с тремя братьями: Лугайдом, Кайрпре и Круттине. На дороге встретился им дождевик.
— Отчего зовется он болг белке? — спросил один из них.
Не знали они этого и пошли обратно к Эоху, и провели с ним еще месяц. Потом снова пустились они в путь. Встретился им на дороге камыш. Не знали они, отчего он зовется симинд, и воротились снова к своему воспитателю. Месяц пробыли они у него и потом вышли в дорогу. Встретился им гасс санайс, и опять не знали они, почему он так называется. Вернулись они к Эоху и пробыли с ним еще месяц.
Когда наконец узнали они ответы на свои вопросы, то пустились в дорогу к Кинд Тире, а оттуда к Ринд Снок. От Порт Риг поплыли они по морю и ступили на землю у Ринд Роек. Потом шли они через Семне, Латарна, Маг Лине, Олларба, Тулах Роек, Ард Слебе, Креб Селха, Маг Эркайте, через реку Банна, вдоль Уахтар, через Гленн Риге, через земли племен Уи Бресайл, через Ард Сайлех, что зовется ныне Арма, через Сидбруг на Эмна.
Так шел юноша, и была над ним серебряная ветвь, ибо так пристало анруту. Золотую ветвь несли над олламом и медную над остальными филидами.
Подошли юноши к Эмайн Махе, и подле нее на лугу встретился им Брикриу. И сказал Брикриу, что если наградит его Неде, то поможет он ему стать олламом. Дал тогда Неде ему пурпурную рубаху, расшитую золотом и серебром, и велел ему Брикриу войти и сесть на место оллама. И еще сказал он, что скончался Ферхертне, а был он в ту пору к северу от Эмайн, где наставлял своих учеников.
— Не может безбородый занять место оллама в Эмайн Махе,— молвил Брикриу, ибо чересчур молодым был тогда Неде.

Три поездки Илья Муромца (в пересказе А. Нечаева)

1

По чистому полю, по широкому раздолью ехал старый казак Илья Муромец и наехал на развилку трёх дорог. На развилке горюч-камень лежит, а на камне надпись написана: «Если прямо ехать – убитому быть, направо ехать – женатому быть, а налево ехать – богатому стать». Прочитал Илья надписи, призадумался: – Мне, старому, в бою смерть не писана. Дай поеду, где убитому быть. Долго ли, коротко ли ехал он, выскочили на дорогу воры-разбойники. Три сотни татей–подорожников. Горланят, шалыгами размахивают: – Убьём старика да ограбим! – Глупые люди, говорит Ильи Муромец, – не убив медведя, шкуру делите! И напустил на них своего коня верного. Сам копьём колол и мечом разил, и не осталось в живых ни единого душегуба-разбойника.

2

Воротился на развилку и стёр надпись: «Если прямо ехать — убитому быть». Постоял возле камня и повернул коня направо: – Незачем мне, старому, женату быть, а поеду, погляжу, как люди женятся. Ехал час либо два и наехал на палаты белокаменные. Выбегала навстречу красна девица-душа. Брала Илью Муромца за руки, вела в столовую горницу. Кормила-поила богатыря, улещала: – После хлеба-соли ступай опочив держать. В дороге небось умаялся! Провела в особый покой, указала на перину пуховую. А Илья, он смекалист, сноровист был, заприметил неладное. Кинул девицу-красу на перину, а кровать повернулась, опрокинулась, и провалилась хозяйка в подземелье глубокое. Выбежал Илья Муромец из палат во двор, разыскал подземелье то глубокое, двери выломал и выпустил на белый свет сорок пленников, женихов незадачливых, а хозяйку — красну девицу — в тюрьму подземную запер крепко-накрепко.

3

После того приехал на развилку и другую надпись стёр. И новую надпись написал на камне: «Две дорожки очищены старым казаком Ильёй Муромцем». — В третью сторону не поеду я. Зачем мне, старому, одинокому, богатым быть? Пусть кому-нибудь молодому богатство достанется. Повернул коня старый казак Илья Муромец и поехал в стольный Киев-град нести службу ратную, биться с ворогами, стоять за Русь великую да за русский народ! На том сказ о славном, могучем богатыре Илье Муромце и окончился.

Памятник Илье Муромцу в Муроме