Андерсен «оле-лукойе»

Пятница

— Просто не верится, сколько есть пожилых людей, которым страх как хочется залучить меня к себе! — сказал Оле-Лукойе. — Особенно желают этого те, кто сделал что-нибудь дурное. «Добренький, миленький Оле, — говорят они мне, — мы просто не можем сомкнуть глаз, лежим без сна всю ночь напролет и видим вокруг себя все свои дурные дела. Они, точно гадкие, маленькие тролли, сидят по краям постели и брызжут на нас кипятком. Мы бы с удовольствием заплатили тебе, Оле, — добавляют они с глубоким вздохом. — Спокойной же ночи, Оле! Деньги на окне!» Да что мне деньги! Я ни к кому не прихожу за деньги!

— За что бы нам взяться сегодня ночью? — спросил Яльмар.

— Не хочешь ли опять побывать на свадьбе? Только не на такой, как вчера. Большая кукла твоей сестры, та, что одета мальчиком и зовется Германом, хочет повенчаться с куклой Бертой; кроме того, сегодня день рождения куклы и потому готовится много подарков!

— Знаю, знаю! — сказал Яльмар. — Как только куклам понадобится новое платье, сестра сейчас празднует их рождение или свадьбу. Это уж было сто раз!

— Да, а сегодня ночью будет сто первый и, значит, последний! Оттого и готовится нечто необыкновенное. Взгляни-ка!

Яльмар взглянул на стол. Там стоял домик из картона; окна были освещены, и все оловянные солдатики держали ружья на караул. Жених с невестой задумчиво сидели на полу, прислонившись к ножке стола; да, им таки было о чем задуматься! Оле-Лукойе, наряженный в бабушкину черную юбку, обвенчал их, и вся комнатная мебель запела, на мотив марша, забавную песенку, которую написал карандаш:

<

p style=»text-align: center;»>

Затянем песенку дружней,

Как ветер пусть несется!

Хотя чета наша, ей-ей,

Ничем не отзовется.

Из лайки оба и торчат

На палках без движенья,

Зато роскошен их наряд —

Глазам на загляденье!

Итак, прославим песней их:

Ура! Невеста и жених!

Затем молодые получили подарки, но отказались от всего съедобного: они были сыты своей любовью.

— Что ж, поехать нам теперь на дачу или отправиться за границу? — спросил молодой.

На совет пригласили ласточку и старую курицу, которая уже пять раз была наседкой. Ласточка рассказала о теплых краях, где зреют сочные, тяжелые виноградные кисти, где воздух так мягок, а горы расцвечены такими красками, о каких здесь не имеют и понятия.

— Там нет зато нашей зеленой капусты! — сказала курица. — Раз я со всеми своими цыплятами провела лето в деревне; там была целая куча песка, в котором мы могли рыться и копаться сколько угодно! Кроме того, нам был открыт вход в огород с капустой! Ах, какая она была зеленая! Не знаю, что может быть красивее!

— Да ведь один кочан похож на другой как две капли воды! — сказала ласточка. — К тому же здесь так часто бывает дурная погода.

— Ну, к этому можно привыкнуть! — сказала курица.

— А какой тут холод! Того и гляди замерзнешь! Ужасно холодно!

— То-то и хорошо для капусты! — сказала курица. — Да, наконец, и у нас бывает тепло! Ведь четыре года тому назад лето стояло у нас целых пять недель! Да какая жарища-то была! Все задыхались! Кстати сказать, у нас нет тех ядовитых животных, как у вас там! Нет и разбойников! Надо быть никуда не годным созданьем, чтобы не находить нашу страну самою лучшею в мире! Такое созданье недостойно и жить в ней! — Тут курица заплакала. — Я ведь тоже путешествовала, как же! Целых двенадцать миль проехала в бочонке! И никакого удовольствия нет в путешествии!

— Да, курица — особа вполне достойная! — сказала кукла Берта. — Мне тоже вовсе не нравится ездить по горам, — то вверх, то вниз, то вверх, то вниз! Нет, мы переедем на дачу, в деревню, где есть песочная куча, и будем гулять в огороде с капустой.

На том и порешили.

Читать все сказки Ганса Христиана Андерсена:

АистыАльбом крестногоАнгелАнне ЛисбетБабушкаБлоха и профессорБлуждающие огоньки в городеБольшой морской змейБронзовый кабан (быль)Бузинная матушкаБутылочное горлышкоВ детскойВ судный деньВельможные картыВен и ГленВеселый нравВетер рассказывает о Вальдемаре До и его дочеряхВетряная мельницаВолшебный холмВоротничокВсяк знай своё место!Гадкий утенокГанс ЧурбанГречихаДва братаДве девицыДвенадцать пассажировДворовый петух и флюгерныйДевочка со спичкамиДевочка, которая наступила на хлебДень переездаДикие лебедиДиректор кукольного театраДни неделиДомовой и хозяйкаДомовой у лавочникаДорожный товарищДочь болотного царяДриадаДурень ГансДюймовочкаЕврейкаЕльЕпископ Бьёрглумский и его родичиЕсть же разница!ЖабаЖених и невестаЗеленые крошкиЗлой князь. ПреданиеЗолотой мальчикИ в щепке порой скрывается счастьеИб и ХристиночкаИз окна богадельниИстинная правдаИстория годаИстория одной материКак хороша!Калоши счастьяКапля водыКартошкаКлюч от воротКое-чтоКолоколКолокольный омутКолокольный сторож ОлеКометаКрасные башмачкиКто же счастливейшая?Лебединое гнездоЛедяная деваЛёнЛягушачье кваканьеМаленький Клаус и Большой КлаусМаленький ТукМотылёкМуза нового векаНа дюнахНа краю моряНа могиле ребенкаНа утином двореНавозный жукНемая книгаНехороший мальчикНовое платье короляНочной колпак старого холостякаО том, как буря перевесила вывескиО чем рассказывала старуха ИоганнаОбрывок жемчужной нитиОгнивоОле-ЛукойеОтпрыск райского растенияПарочкаПастушка и трубочистПейтер, Петер и ПерПеро и чернильницаПляши, куколка, пляши!ПобратимыПод ивоюПодснежникПоследний сон старого дубаПоследняя жемчужинаПрадедушкаПредки птичницы ГретыПрекраснейшая роза мираПринцесса на горошинеПропащаяПрыгуныПсихеяПтица народной песниПтица фениксПятеро из одного стручкаРайский садРассказы солнечного лучаРебячья болтовняРоза с могилы ГомераРомашкаРусалочкаС крепостного валаСадовник и господаСамое невероятноеСвечиСвинопасСвиньиСвинья-копилкаСердечное гореСеребряная монеткаСиденьСкверный мальчишкаСкороходыСкрыто — не забытоСнеговикСнежная королеваСоловейСонСоседиСтарая могильная плитаСтарый домСтарый уличный фонарьСтарый церковный колоколСтойкий оловянный солдатикСудьба репейникаСумасшедшийСундук — самолётСуп из колбасной палочкиСчастливое семействоСын привратникаТалисманТеньТернистый путь славыТетушкаТетушка зубная больТряпьеУж что муженек сделает, то и ладноУлитка и розовый кустФилософский каменьХольгер-ДатчанинЦветы маленькой ИдыЧайникЧего только не придумают…Через тысячу летЧто сказал вся семьяШтопальная иглаЭльф розового куста

«Онлайн-Читать.РФ», 2017-2022Обратная связь

Краткая биография

Первые сказки Андерсен услышал от отца, читавшего ему истории из «Тысячи и одной ночи»; наряду со сказками отец любил петь песни и делать игрушки. От матери, мечтавшей, чтобы Ганс Христиан стал портным, он научился кроить и шить.

В детстве будущему сказочнику приходилось часто общаться с пациентами госпиталя для душевнобольных, в котором работала его бабушка по материнской линии. Мальчик с увлечением слушал их рассказы и позднее написал, что его «сделали писателем песни отца и речи безумных». С детства будущий писатель проявлял склонность к мечтанию и сочинительству, часто устраивал импровизированные домашние спектакли.

В 1816 г. отец Андерсена умер, и мальчику пришлось работать ради пропитания. Он был подмастерьем сперва у ткача, затем у портного. Позднее Андерсен работал на сигаретной фабрике.

В 1819 году, заработав немного денег и купив первые сапоги, Ганс Христиан Андерсен отправился в Копенгаген. Первые три года в Копенгагене Андерсен связывает свою жизнь с театром: делает попытку стать актером, пишет трагедии и драмы. В 1822 году выходит пьеса «Солнце эльфов».

Драма оказалась незрелым, слабым произведением, но привлекла внимание дирекции театра, с которым на то время сотрудничал начинающий автор. Совет директоров добился для Андерсена стипендии и права бесплатной учебы в гимназии

Семнадцатилетний юноша попадает во второй класс латинской школы и, невзирая на насмешки товарищей, заканчивает ее.

В 1826-1827 годах были опубликованы первые стихотворения Андерсена («Вечер», «Умирающее дитя»), получившие положительный отзыв критики. В 1829 году был опубликован его рассказ в фантастическом стиле «Пешее путешествие от канала Холмен к восточной оконечности Амагера». В 1835 году Андерсену приносят известность «Сказки». В 1839 и 1845 годах были написаны соответственно вторая и третья книги сказок.

Во второй половине 1840-х и в следующие годы Андерсен продолжал публиковать романы и пьесы, тщетно пытаясь прославиться как драматург и романист. В то же время он презирал свои сказки, принёсшие ему заслуженную славу. Тем не менее он продолжал писать всё новые и новые. Последняя сказка написана Андерсеном в Рождество 1872 года.

В 1872 году писатель получил серьезные травмы в результате падения, от которых лечился в течение трех лет. В 1875 году, 4 августа, Ганс Христиан Андерсен скончался. Его похоронили в Копенгагене на кладбище Ассистэнс.

Оле-Лукойе (сказка)

Никто в свете не знает столько сказок, сколько знает их Оле-Лукойе. Вот мастер-то рассказывать! Вечером, когда дети преспокойно сидят за столом или на своих скамеечках, является Оле-Лукойе

Он обут в одни чулки и тихо-тихо поднимется по лестнице; потом осторожно приотворит дверь, неслышно шагнет в комнату и слегка прыснет детям в глаза молоком. В руках у него маленькая спринцовка, и молоко брызжет из нее тоненькой-тоненькой струйкой

Тогда веки у детей начинают слипаться, и они уж не могут разглядеть Оле, а он подкрадывается к ним сзади и начинает легонько дуть им в затылки. Подует, и головки у них сейчас отяжелеют. Боли при этом никакой: у Оле-Лукойе нет злого умысла; он хочет только, чтобы дети угомонились, а для этого их непременно надо уложить в постель!Вот он и уложит их, а потом уж начнет рассказывать сказки. Когда дети заснут, Оле-Лукойе присаживается к ним на постель; одет он чудесно — на нем шелковый кафтан, только нельзя сказать, какого цвета: он отливает то голубым, то зеленым, то красным, смотря по тому, в какую сторону повернется Оле. Под мышками у него по зонтику: один с картинками, который он раскрывает над хорошими детьми, и тогда им всю ночь снятся чудеснейшие сказки, а другой совсем простой, гладкий, который он развертывает над нехорошими детьми; эти спят всю ночь, как чурбаны, и поутру оказывается, что они ровно ничего не видели во сне! Послушаем же о том, как Оле-Лукойе навещал каждый вечер одного маленького мальчика Яльмара и рассказывал ему сказки! Это будет целых семь сказок: в неделе ведь семь дней.

Четверг

— Знаешь что? — сказал Оле-Лукойе. — Только не испугайся! Я сейчас покажу тебе мышку!И правда, в руке у него была прехорошенькая мышка.— Она явилась пригласить тебя на свадьбу! Две мышки собираются сегодня ночью вступить в брак. Живут они под полом мамашиной кладовой. Чудесное помещение, говорят!— А как же я пройду сквозь маленькую дырочку в полу? — спросил Яльмар.— Уж положись на меня! — сказал Оле-Лукойе. — Ты у меня сделаешься маленьким. И он дотронулся до мальчика своею волшебною спринцовкой.Яльмар вдруг стал уменьшаться, уменьшаться и, наконец, сделался величиною всего с пальчик.— Теперь можно будет одолжиться мундиром у оловянного солдатика. Я думаю, этот наряд будет вполне подходящим: мундир так красит, ты же идешь в гости!— Ну, хорошо! — согласился Яльмар и был наряжен чудеснейшим оловянным солдатиком.

• В начало
• Назад
• 1
• Вперед
• В конец

Воскресенье

— Добрый вечер! — сказал Оле-Лукойе.

Яльмар кивнул ему головкой, вскочил и повернул прадедушкин портрет лицом к стене, чтобы он опять не вмешался в разговор.

— А теперь расскажи мне сказки про пять зеленых горошин, родившихся в одном стручке, про петушиную ногу, которая ухаживала
за куриной ногой, и про штопальную иглу, что воображала себя швейной иголкой.

— Ну, хорошенького понемножку! — сказал Оле-Лукойе. — Я лучше покажу тебе кое-что. Я покажу тебе своего брата, его тоже
зовут Оле-Лукойе, но он ни к кому не является больше одного раза в жизни. Когда же явится, берет человека, сажает к себе
на лошадь и рассказывает ему сказки. Он знает только две: одна так бесподобно хороша, что никто и представить себе не может,
а другая так ужасна, что… да нет, невозможно даже и сказать — как!

Тут Оле-Лукойе
приподнял Яльмара, поднес его к окну и сказал:

— Сейчас увидишь моего брата, другого Оле-Лукойе. Люди зовут его также смертью. Видишь, он вовсе не такой страшный, каким
рисуют его на картинках! Кафтан на нем весь вышит серебром, что твой гусарский мундир; за плечами развевается черный бархатный
плащ! Гляди, как он скачет в галоп!

И Яльмар увидал, как мчался во весь опор другой Оле-Лукойе и сажал к себе на лошадь и старых и малых. Одних он сажал перед
собою, других позади, но сначала всегда спрашивал:

— Какие у тебя отметки за поведение?

— Хорошие! — отвечали все.

— Покажите-ка! — говорил он.

Приходилось показать, и вот тех, у кого были отличные или хорошие отметки, он сажал впереди себя и рассказывал им чудную
сказку, а тех, у кого были посредственные или плохие, — позади себя, и эти должны были слушать ужасную сказку. Они тряслись
от страха, плакали и хотели спрыгнуть с лошади, да не могли: они сразу крепко прирастали к седлу.

— Но ведь смерть — чудеснейший Оле-Лукойе! — сказал Яльмар. — И я ничуть не боюсь его!

— Да и нечего бояться! — сказал Оле. — Смотри только, чтобы у тебя всегда были хорошие отметки за поведение!

— Да, вот это поучительно! — пробормотал прадедушкин портрет. — Все-таки, значит, не мешает иногда высказать свое мнение!

Он был очень доволен.

Вот тебе и вся история об Оле-Лукойе! А вечером пусть он сам расскажет тебе еще что-нибудь.

 

	Наверх
<<< Предыдущая страница	Следующая страница >>>
	На главную

Среда

Ну и дождь лил! Яльмар слышал этот страшный шум даже во сне; когда же Оле-Лукойе открыл окно, оказалось, что вода стояла
вровень с окном. Целое озеро! Зато к самому дому причалил великолепнейший корабль.

— Хочешь прокатиться, Яльмар? — спросил Оле. — Побываешь ночью в чужих землях, а к утру — опять дома!

И вот Яльмар, разодетый по-праздничному, очутился на корабле. Погода сейчас же прояснилась, и они поплыли по улицам, мимо
церкви — кругом было сплошное огромное озеро. Наконец они уплыли так далеко, что земля совсем скрылась из глаз. По поднебесью
неслась стая аистов; они тоже собрались в чужие теплые края и летели длинною вереницей, один за другим. Они были в пути
уже много-много дней, и один из них так устал, что крылья почти отказывались ему служить. Он летел позади всех, потом отстал
и начал опускаться на своих распущенных крыльях все ниже и ниже, вот взмахнул ими еще раза два, но все напрасно! Скоро он
задел за мачту корабля, скользнул по снастям и — бух! — стал прямо на палубу.

Юнга подхватил
его и посадил в птичник к курам, уткам и индейкам. Бедняга аист стоял и уныло озирался кругом.

— Ишь какой! — сказали куры.

А индюк надулся, как только мог, и спросил у аиста, кто он таков; утки же пятились, подталкивали друг друга и крякали.

И аист рассказал им о жаркой Африке, о пирамидах и страусах, которые носятся по пустыне с быстротой диких лошадей, но
утки ничего этого не поняли и опять стали подталкивать одна другую:

— Ну, не глуп ли он?

— Конечно, глуп! — сказал индюк и сердито забормотал. Аист замолчал и стал думать о своей Африке про себя.

— Какие у вас чудесные тонкие ноги! — сказал индюк. — Почем аршин?

— Кряк! Кряк! Кряк! — закрякали смешливые утки, но аист как будто и не слыхал.

— Могли бы и вы посмеяться с нами! — сказал аисту индюк. — Очень забавно было сказано! Да куда, это, верно, слишком низменно
для него! Вообще нельзя сказать, чтобы он отличался понятливостью! Что ж, будем забавлять самих себя!

И курицы кудахтали, утки крякали, и это их ужасно забавляло.

Но Яльмар подошел к птичнику, открыл дверцу, поманил аиста, и тот выпрыгнул к нему на палубу — теперь он успел отдохнуть.
И вот аист как будто поклонился Яльмару в знак благодарности, взмахнул широкими крыльями и полетел в теплые края. А курицы
закудахтали, утки закрякали, индюк же так надулся, что гребешок у него весь налился кровью.

— Завтра из вас сварят суп! — сказал Яльмар и проснулся опять в своей маленькой кроватке.

Славное путешествие сделали они ночью с Оле-Лукойе!

Оле-Лукойе (сказка)

Никто в свете не знает столько сказок, сколько знает их Оле-Лукойе. Вот мастер-то рассказывать! Вечером, когда дети преспокойно сидят за столом или на своих скамеечках, является Оле-Лукойе

Он обут в одни чулки и тихо-тихо поднимется по лестнице; потом осторожно приотворит дверь, неслышно шагнет в комнату и слегка прыснет детям в глаза молоком. В руках у него маленькая спринцовка, и молоко брызжет из нее тоненькой-тоненькой струйкой

Тогда веки у детей начинают слипаться, и они уж не могут разглядеть Оле, а он подкрадывается к ним сзади и начинает легонько дуть им в затылки. Подует, и головки у них сейчас отяжелеют. Боли при этом никакой: у Оле-Лукойе нет злого умысла; он хочет только, чтобы дети угомонились, а для этого их непременно надо уложить в постель!

Понедельник

— Ну вот, — сказал Оле-Лукойе, уложив Яльмара в постель, — теперь разуберем комнату!И в один миг все комнатные цветы и растения выросли в большие деревья, которые протянули свои длинные ветви вдоль стен к самому потолку; вся комната превратилась в чудеснейшую беседку. Ветки деревьев были усеяны цветами; каждый цветок по красоте и запаху был лучше розы, а вкусом слаще варенья; плоды же блестели, как золотые. Еще на деревьях были пышки, которые чуть не лопались от изюмной начинки. Просто чудо что такое! Вдруг поднялись ужасные стоны в ящике стола, где лежали учебные принадлежности Яльмара.— Что там такое! — сказал Оле-Лукойе, пошел и выдвинул ящик.Оказалось, что это рвала и метала аспидная доска: в решение написанной на ней задачи вкралась ошибка, и все вычисления готовы были распасться; грифель скакал и прыгал на своей веревочке, точно собачка; он очень желал помочь делу, да не мог. Громко стонала и тетрадь Яльмара; просто ужас брал, слушая ее! На каждой странице, в начале каждой строки, стояли чудесные большие и рядом с ними маленькие буквы — это была пропись; возле же шли другие, воображавшие, что держатся так же твердо. Их писал сам Яльмар, и они, казалось, спотыкались об линейки, на которых должны были бы стоять.— Вот как надо держаться! — говорила пропись. — Вот так, с легким наклоном направо!— Ах, мы бы и рады, — отвечали буквы Яльмара, — да не можем! Мы такие плохонькие!— Так я угощу вас детским порошком! — сказал Оле-Лукойе.— Ай, нет, нет! — закричали они и выпрямились так, что любо!— Ну, теперь нам не до сказок! — сказал Оле-Лукойе. — Будем-ка упражняться! Раз-два! Раз-два!И он довел буквы Яльмара до того, что они стояли ровно и бодро, как любая пропись. Но когда Оле-Лукойе ушел, и Яльмар утром проснулся, они смотрелись такими же жалкими, как прежде.

Четверг

— Знаешь что? — сказал Оле-Лукойе. — Только не испугайся! Я сейчас покажу тебе мышку! — И правда, в руке у него была прехорошенькая
мышка. — Она явилась пригласить тебя на свадьбу! Две мышки собираются сегодня ночью вступить в брак. Живут они под полом
мамашиной кладовой. Чудесное помещение, говорят!

— А как же я пройду сквозь маленькую дырочку в полу? — спросил Яльмар.

— Уж положись на меня! — сказал Оле-Лукойе. — Ты у меня сделаешься маленьким.

И он дотронулся до мальчика своею волшебною спринцовкой. Яльмар вдруг стал уменьшаться, уменьшаться и, наконец, сделался
величиною всего с пальчик.

— Теперь можно будет одолжиться мундиром у оловянного солдатика. Я думаю, этот наряд будет вполне подходящим: мундир так
красит, ты же идешь в гости!

— Ну, хорошо!
— согласился Яльмар и был наряжен чудеснейшим оловянным солдатиком.

— Не угодно ли вам сесть в наперсток вашей матушки! — сказала Яльмару мышка. — Я буду иметь честь отвезти вас.

— Ах, неужели вы сами будете беспокоиться, барышня? — сказал Яльмар, и они поехали на мышиную свадьбу.

Проскользнув в дырочку, прогрызенную мышами в полу, они попали сначала в длинный узкий проход-коридор, в котором как раз
только и можно было проехать в наперстке. Коридор был иллюминирован гнилушками.

— Ведь чудный запах? — спросила мышка-возница. — Весь коридор смазан салом! Что может быть лучше?

Наконец добрались и до самой залы, где праздновалась свадьба. Направо, перешептываясь и пересмеиваясь между собой, стояли
все мышки-дамы, а налево, покручивая лапками усы, — мышки-кавалеры. По самой же середине, на выдолбленной корке сыра, возвышались
жених с невестой и целовались на глазах у всех: они были ведь обручены и готовились вступить в брак.

А гости все прибывали да прибывали; мыши чуть не давили друг друга насмерть, и вот счастливая парочка поместилась в самых
дверях, так что никому больше нельзя было ни войти, ни выйти. Зала, как и коридор, вся была смазана салом; другого угощенья
и не было; в виде же десерта гостей обносили горошиной, на которой одна родственница новобрачных выгрызла их имена, то есть,
конечно, всего-навсего две первые буквы. Диво, да и только!

Все мыши объявили, что свадьба была великолепная и что время проведено очень приятно.

Яльмар поехал домой. Довелось и ему побывать в знатной компании, зато пришлось порядком съежиться и облечься в мундир
оловянного солдатика.